“Господи, я хочу жить!!!”
Это была не просьба, а вопль моей души, моего сердца, до конца тогда еще не осознающего милости и любви Бога.

Когда Господь мне предложил выбрать жизнь или смерть, я вы-брал жизнь. У меня был именно та-кой выбор − между жизнью и смертью. Потому что я был приговорен к высшей мере наказания, сидел в камере смертников за преступления перед государством, перед людьми. Вот такого меня нашел Господь.
У меня было право выбора и раньше, но я шел по греховной до-роге, которую выбрал много лет на-зад. Когда мне вынесли приговор, я не воспринял его серьезно. Первая мысль, которая пришла в голову: я не увижу своих друзей, не смогу по-ехать куда-то отдыхать, не смогу общаться. Как-то мать и родные ушли на задний план. А чем больше я пре-бывал в камере смертников и общался с такими же людьми, тем больше задумывался о том, что я ничто − букашка, которую придут и раздавят.

Вот тут-то мне и захотелось жить. В своей камере я взывал: “Бог, если Ты есть, то Сам явись, я буду Тебе служить!” Ночью ложусь спать, а мне не спится, вспоминаю свою жизнь. Вспоминал ошибки, и где-то в подсознании откладывалось, что если я буду жить, то не допущу больше таких ошибок. Буду уже более изворотливым.
Когда я находился в камере смерт ников уже 8 месяцев, ожидая исполнения или изменения при-го вора, Господь коснулся моей души через осужденного за веру. Как-то вечером я услышал голос: “Человек!” Если есть желание,
связаться можно с любой камерой – все эти секреты знают, и мы стали общаться. Он передал мне написанное от руки Евангелие от Иоанна. Когда я спросил, за что он сидит, он ответил: “За веру”. Как, не может быть! В государстве нет таких! И я решил, что этот человек больной.
Я прочитал то, что он мне передал, и решил, что это сказка о Каком-то Иисусе, Каком-то Боге. Раньше я был сам себе бог – что хотел, то и делал, мне никто не мог перечить. Если мы шли и воровали, делали что-то злое − мы не боялись, что кто-то нас остановит. Хотя в подсознании была мысль, что есть что-то высшее, но это не касалось меня.

В школе нас учили, что религия − опиум для народа. Значит верующие – как наркоманы. А когда я прочитал Евангелие, то подумал: разве за это человек может сидеть? И что это за идеология, которую он мне предлагает? Никаких льгот, никаких послаблений или привилегий, одна любовь и честность. Разве можно так жить? Но чем дольше я находился в камере, тем сильнее мне хотелось жить. Всё чаще я обращался к Тому Богу, о Котором мне рассказал тот чело-век. Просил Бога: “Если Ты есть, подари мне жизнь, я тогда поверю Тебе!” Сейчас понимаю, что это было наивно, по-детски.
Уже двоих увезли “на исполнение”. Я стал бояться, что не сегодня-завтра придут и за мной. Стал прислушиваться к шагам в коридоре... И вот открывается моя камера, я

подаю руки. Мне надевают наручники и выводят. В этот момент я по-чувствовал стук своего сердца. Кто это прошел, тот меня поймет. Все знали: если забирает тюремный кон-вой, значит на замену, а если внутренние войска – то на исполнение.